C полугодичным запозданием, но подвожу итоги "фантастического 2012-го".
Это был год, когда умерла русская фантастика. Смерть Бориса Стругацкого. Объявление о закрытии журналов "Если" и "Полдень, XXI век". Конвульсии "проектных" серий. Перемещение малой прозы в антологии, эти братские могилы талантов и бездарей. Окончательный переход критики в сетевой формат и, как следствие, практически полное исчезновение аналитики.
И – впервые за пятнадцать лет существования моей неофициальной премии, – не могу назвать ни одного романа, ни одной повести, ни одного рассказа, которые мог бы с чистой совестью и без оговорок назвать "лауреатами".
Причин "всего этого горького катаклизма, который я тут наблюдаю", немало, но главная из них – безответственность всех участников процесса: писателей, издателей, читателей. В том числе – перед самими собой.
(Или, если угодно: в романе Дяченко "Vita nostra" жанровая фантастика наконец-то зашла на территорию метафизики – что ей не удалось даже в "турбореалистические" девяностые, – и надорвалась, и надломилась.)
А лучший роман, написанный в рамках жанра, тоже вышел не в фантастической серии, что характерно. Речь о "Море Имен" Ольги Онойко. Нечасто в последнее время бывает, чтобы книга меня удивляла, чтобы хотелось делиться авторскими находками с теми, кто оказался рядом. И самое для меня важное достоинство романа – красота. Море Имен – это и вправду очень красиво, и вправду завораживающе. Но. Читая первые главы, я все время вспоминал "Долину Совести", а чем дальше, тем яснее вставала громада "Vita nostra". Неважно, читала Онойко эти романы или нет, – сопоставление напрашивается. (Что, кстати, касается и почти всех главных текстов "цветной волны": "прототипы" немного слишком очевидны.) Что, в частности, удалось Дяченко в первом романе "Метаморфоз"? То, на чем спотыкаются почти все: они не низвели метафизику до физики, не утопили ее в конкретных деталях. А у Онойко она все-таки тонет. То же, о чем я говорил выше: изобилие придумок, деталей и образов, которые должны вывести героев и сюжет в высшую реальность, а на самом деле – крепко привязывают роман к "фантастике". Админы, серверы, тоннели... Фантастич., не бывает. Если использовать терминологию самого романа – книга и автор не ломают свой Предел, не выходят за рамки уже-возможного, уже-сделанного. Но подходят к Пределу вплотную, этого не отнять.
Назову еще роман Натальи Шнейдер и Дмитрия Дзыговбродского "Сорные травы" (премия "Портал" – "Открытие себя" за творческий рост). По литературным достоинствам он уступает Онойко и тем более Водолазкину, но привлекает внимание таким важным аспектом фантастической литературы, как художественное моделирование: а что будет если в один миг умрет пятая часть населения Земли? что будет с двумя врачами, мужем и женой, из провинциального российского городка? Роман заканчивается словами "Конец первой книги", и вторую, когда она выйдет, я прочитаю: интересно не только, "что это было" и "чем всё закончится", но и удержат ли авторы планку. Хотелось бы.
Не так много было и примечательных повестей. Интересней прочих мне показался "Последний мамонт" Владимира Березина (опять-таки, вышедший без маркера "фантастика") – попытка воссоздать научно-популярно-приключенческий роман для юношества в новую эпоху и иными средствами. И опять-таки – слишком видно, как работает текст; или, точнее, с какими перебоями он работает – причем перебоями намеренными и (повторюсь) нарочитыми. Живая история и живые люди в ней оказываются погребенными под ворохом цитат, чего былые популяризаторы счастливо избегали. Постмодернистский коллаж сделать – не штука; а попробуй написать "Карика и Валю", чтобы через 75 лет хорошо читалось. Вы, нынешние, ну-тка.
И рассказы. Конечно, Мария Галина: "Ганка и ее эльф", "Лианы, ягуары, женщина", "Ригель" (премия "Портал"... что-то я ее часто поминаю в этот раз, да?). Все эти тексты, особенно последний, подтверждают очевидное: то, что блестяще умеет писательница, больше в нашей фантастике сейчас не умеет никто (да и прежде-то...). Галиной удалось "застолбить" собственную тему и интонацию – а это дорогого стоит, – но вот и оборотная сторона: даже жутко-завораживающий "Ригель" напоминает о том, что Галина уже писала не раз. Роман в стихах "Всё о Лизе", фрагменты которого начали публиковаться как раз в 2012-м, благодаря самой своей форме (в смысле – структуре) оказался очень интересным развитием темы – но об этом, даст бог, в следующий раз.
То же могу сказать о рассказе Святослава Логинова "Где слышен колокола звон" – ну, кто же не знает, что Логинову особенно удается деревенская проза, неважно, фэнтезийная, или реалистическая, или пограничная? Все знают, вот еще одно подтверждение. Ключевые слова: еще одно.
Действительно необычным опытом стал рассказ Владимира Аренева "В ожидании К." Повторю то, что уже говорил о нем, когда судействовал на премии "Новые горизонты": может быть, лучший на сегодня рассказ Аренева. Человеческая история; очевидная метафора, не сползающая в аллегорию; литературная игра, которая не сводит реальность до пределов книжной страницы, а, напротив, делает странно-убедительными и даже зловещими детские стишки (для тех, кто не читал: сказки Чуковского); выход в миф, а из него – вполне естественно – опять к истории одного человека. Рассказ переусложнен – и в данном случае это скорее недостаток: некоторые отсылки к прекрасно известным мне текстам я "считал" только после прямых указаний автора. Желание упаковать слишком много выдумок, культурных и исторических отсылок нередко загромождает прозу Аренева, в ущерб сюжету и героям. Здесь и, скажем, в "Белой Госпоже" этого удалось избежать – но ведь на самой грани прошел.
Поэтому, после долгих раздумий и с тяжелым сердцем: прочерк, прочерк, прочерк.
В номинации "Эссе" немного сжульничаю и назову то, что написано не о фантастике, но фантастом: "Мои универсамы" Святослава Логинова – автобиографическое повествование о работе грузчиком в середине восьмидесятых годов.
Что касается критики, то – и "Если", и "Полдень" давно уже ничем не радовали; напротив, "Мир фантастики" стал для меня интереснее, и статьи Сергея Бережного ("Киберпанк как культура отключения от сети") и Николая Караева (об экранизациях Брэдбери и Толкина) я прочитал с удовольствием. А в области литературоведения, конечно, не было равных "Льюису Кэрроллу" Нины Демуровой (премия "Портал", к чему бы это?). Слава богу, продолжилось издание "Неизвестных Стругацких" – шеститомника, подготовленного героическими Виктором Курильским и Светланой Бондаренко (АБС-премия), но о нем скажу после выхода последней части.
Переводная фантастика. Здесь мне судить труднее, потому что слишком многое из того, что издается в России, относится к двум категориям: (1) так плохо переведено, что оценить трудно; (2) может, в чем-то и талантливо, но мне совершенно не интересно. Неудивительно, что все книги, вошедшие в топ-лист 2012 года, я читал в оригинале. Вот "Танец с драконами" (премии "Локус" и... "Портал", да что ж такое!), подтвердивший, что если коготок увяз... то, я очень надеюсь, Джордж Р. Р. Мартин все-таки сумеет вытащить неповоротливое и буксующее повествование из того болота, в котором оно завязло. Вот "Благие знамения" Нила Геймана и Терри Пратчетта (премия Фантлаба) – книга настолько же смешная, насколько поверхностная. Вот невероятный, гм, комикс Шона Тана "Прибытие" (премии "Локус", "Ауреалис"), рассказывающий (без единого слова!) историю эмигранта из сюрреалистической Центральной Европы в еще более сюрреалистическую Америку. Ближайший и чуть ли не единственный аналог – мультфильмы Ивана Максимова; пролистывая "Прибытие", я мысленно как раз и превращал его в фильм, удивительный и трогательный. А "Мраморный фавн" достается русскому изданию книги Сергея Жадана "Ворошиловград" – может быть, самого важного украинского романа за последние десять лет. "Ворошиловград" – прекрасный образец "химерной прозы" (украинского аналога магического реализма), развитие традиций литературы 1920-х (Майк Йогансен) и 2000-х (Олександр Ирванец); книга настолько украинская, что ни один русский критик ее не понял – большинство увидели в ней ностальгию по СССР или бытописание "бандитских девяностых". Между тем, Жадан, рассказывая о земле, где прекрасная "муринка" угощает странника плодами граната, где кочевники идут из Азии в ЕС, где можно сыграть в футбол с давно умершими друзьями, а священник-штундист дышит огнем, – рассказывая об этой земле, имя которой Украина, Жадан говорит о необходимости осмыслить прошлое – свое, личное прошлое, – и идти дальше. "Чужих между вами нет"; наша земля едина, и ее нужно защищать, то есть работать на ней. Прошлое прошло, пора думать о будущем. Это текст очень смешной, очень лиричный и очень важный для, говоря пафосно, национального самосознания. Это – настоящее.
Итак:
Роман: –––
Повесть: –––
Рассказ: –––
Эссе: Святослав Логинов. Мои универсамы (Новый мир. – № 1).
Критика, литературоведение: Нина Демурова. Льюис Кэрролл (М.: Молодая гвардия).
Переводная книга: Сергей Жадан. Ворошиловград (пер. З. Баблояна. – М.: Астрель).
Подводить итоги 2013-го я еще не готов. Надеюсь вернуться в обычный график и сделать это в начале лета.